Понятный русский

16.05.2013

Обнинские учителя предлагают местным чиновникам написать диктант за 7­-й класс.

«Отклонение от предельных параметров»

Возьмем наугад одно из постановлений обнинской администрации. Всего пять строк, но неподготовленный читатель точно голову сломает. Чтобы их прочесть, надо набраться терпения: «Отказать государственной компании «Российские автомобильные дороги» в предоставлении разрешения на отклонение от предельных параметров разрешенной реконструкции по линейному объекту «Реконструкция с последующей эксплуатацией на платной основе федеральной автомобильной дороги М­3 «Украина»… в границах МО «Город Обнинск». Сразу переведем с русского на русский: проект реконструкции Киевского шоссе в пределах Обнинска оказался так плох, что его вернули на доработку. Местную власть проект не устроил, о чем и говорится в постановлении. Однако когда мы прочитали вслух этот документ нескольким учительницам русского языка, никто из них даже смысла не понял. А если уж людям, хорошо чувствующим язык, непонятно, тогда, спрашивается, на кого рассчитан документ?
— На юристов, — объясняет управляющий делами городской администрации Владислав Шапша. — Язык документов бывает очень тяжелым. Нередко, чтобы разобраться, я сам обращаюсь к юристам за помощью. Что поделать, постановления администрации должны быть юридически безупречны и часто простым языком этого добиться невозможно — мы оперируем законодательными терминами. Например, «отклонение от предельных параметров» — это словосочетание из Градостроительного кодекса, оно означает выход за пределы земельного участка, на котором расположен дом или дорога, с целью реконструкции. Условно говоря, на небольшом участке стоит дом, площадью 200 м. Чтобы увеличить площадь строения, нужно расширять участок, это и есть «отклонение от определенных параметров».
Сами юристы убеждены, что без использования специальной терминологии обойтись нельзя, особенно в суде. Известный обнинский адвокат Сергей Бабицын приводит такой пример: «Есть термин «преюдициальные факты», вряд ли неспециалист понимает, что это такое. А это факты, уже зафиксированные в судебных решениях, поэтому их не надо доказывать. Таких юридических терминов огромное количество, и без их понимания профессионально участвовать в судебном процессе невозможно».
И Владислав Шапша о том же: «Если бы текст постановления об отказе мы написали бытовым языком, без точных юридических формулировок, его легко бы отменили через суд. Однако если непонятен смысл какого-­либо документа, вышедшего из стен администрации, можно попросить его разъяснить, написав письмо, обычное или электронное. Когда мы пишем ответы гражданам, стараемся делать это максимально понятно, простым, доходчивым языком. Переводим с русского на русский».
Кстати, а знаете, что города Обнинска, как такового, для чиновников не существует? Зато есть «Муниципальное образование «Городской округ «Город Обнинск» — вот так юридически безупречно. А еще в нем есть тяжеловесные «глава администрации» и «заместители главы администрации». В 90­-е годы эти должности звучали хоть и на англо-­американский манер, зато кратко: «мэр», «вице-­мэр». В исконно же русской Калуге мэров отродясь не было. Высшее должностное лицо там именуется, как в XIX веке — городской голова. Почему­-то сразу вспоминаются персонажи Гоголя.
«Утяжеляя русский язык бюрократизмами, витиеватостью, людям хочется подчеркнуть свою значимость», — уверена учитель русского языка школы №4 Наталья Сорокина. «Я думаю, что корявый язык официальных документов происходит от общего недостатка образования и культуры, — комментирует учитель русского языка школы №11 Людмила Евсикова. — Было бы интересным попросить наших городских чиновников написать диктант за 7­-й класс. Я не уверена, что все справятся».
От канцеляризмов и закрученных грамматических конструкций страдают не только в России. Вот в Англии недавно появилось общественное движение «Понятный английский» (Plain English), выступающее за то, чтобы официальные документы и инструкции писались простым понятным языком. Поводом к общественному возмущению стала 200­-страничная инструкция одной авиакомпании, в которой громоздкими предложениями написано о правах и обязанностях пассажиров. Лидеры движения убеждены, что эти правила вполне могли уместиться на 1­2 страничках. «В нашей стране тоже не помешало бы побороться за «понятный русский», — говорит учительница Наталья Сорокина.

Панталоны, фрак, жилет, всех этих слов на русском нет

За «понятный русский» начали сражаться в Госдуме. Туда от фракции ЛДПР поступили поправки к закону «О русском языке». Главный их смысл — запретить употреблять в СМИ и наружной рекламе те иностранные слова, аналоги которым есть в русском языке. Да и не просто запретить, а штрафовать нещадно, от 3 до 5 тыс. руб. физических лиц и на порядок выше — юридических, с конфискацией продукции. В законопроекте приведены даже примеры слов, которые нельзя будет употреблять — «дилер» (посредник), «бутик» (лавка, магазин), «сейшн» (встреча, заседание), «дистрибьютер» (распространитель), «сингл» (песня), «гаджет» (приспособление, прибор, техническое устройство), «бизнес­-ланч» (деловой обед), «перформанс» (представление). Под запрет предлагается поместить и междометия «о­кей!», «вау!», «упс!».

Как это написать по-русски?

Как это написать по-русски?

Вот и президент Национальной лиги переводчиков Юрий Алексеев в одном из своих интервью рассказал забавный случай: Минфин попросил его сделать лингвистическую экспертизу законопроекта о потребительском кредите. Алексеев предложил заменить слово «овердрафт» словом «перерасход». Разработчики уперлись. Не прошло даже предложение дать расшифровку термина в скобках: овердрафт (перерасход). А ведь на основе этого законопроекта (если его примут) будут писаться договоры потребительского кредитования, что касается самых широких масс потребителей, и далеко не каждому понятно значение этого иностранного слова.
В нескольких европейских странах приняты законы о защите национальных языков — они запрещают использование англицизмов в СМИ и официальных документах, если есть свои аналоги. Такой закон действует, например, во Франции. Максимальный штраф за его нарушение солидный — 20 тыс. евро.
Учительнице Наталье Сорокиной тоже хотелось бы, чтобы и у нас был принят подобный закон: «Иначе есть угроза потери национальной идентичности». Однако, как убежден адвокат Сергей Бабицын, такой закон в России навряд ли примут по соображениям исключительно техническим: «Придется составить список слов, попадающих под запрет, а он может получиться весьма внушительным». К тому же многие термины, казалось бы, можно перевести на русский, но тем не менее, отличия есть. Взять тот же бутик — это все­-таки особый вид магазина, и точного перевода на «великий и могучий» не существует. Во многом повторяется история начала XIX века, о которой хорошо сказал Пушкин: «Панталоны, фрак, жилет, всех этих слов на русском нет». Да и заставьте сейчас кого­-нибудь вместо слова «гаджет» произносить «техническое устройство». Во-­первых, это не совсем точно по смыслу, а во­-вторых, первый вариант просто удобнее. Хотя в языке могут происходить и непредсказуемые вещи. Например, в начале XX века в небе летали аэропланы, а управляли ими пилоты, а реже — летуны. Но вскоре аэропланы превратились в доморощенные самолеты, а летуны — в летчиков. Пилоты, впрочем, остались.
А учительница школы №11 Людмила Евсикова обращает внимание на другой аспект проблемы — элементарную грамотность СМИ: «Мне бы хотелось, чтобы телевизионных ведущих проверили на знание языка, склонять числительные умеют не все из них. Бегущие строчки на местном телевидении полны ошибок, да и городские газеты зачастую пишут неграмотно». Увы, если раньше должность корректора в газетах была обязательной, то теперь из­-за экономии проверяют правописание не везде.

Со школьной скамьи

«Языковая ситуация ухудшается, — говорит учительница школы №4 Наталья Сорокина. — У многих детей столь слабый словарный запас, что им трудно выражать свои мысли. Во многом виновато общение в социальных сетях, где пишут лаконично, заменяя эмоции смайликами». Учителя видят большую беду и в том, что требования программ по русскому языку и литературе снизились, даже выпускное сочинение отменено, а раз так — зачем ученикам напрягаться? «Это влияет на отношение к учебе, — констатирует учительница русского языка гимназии Ольга Петрик. — К тому же много образцов школьных работ можно найти в Сети. С одной стороны Интернет — это богатство, а с другой — просто шпаргалка».
Еще учителя жалуются на то, что большое распространение получили так называемые краткие изложения произведений. Например, в Сети можно найти «Преступление и наказание» всего на 10­-20 страницах. В принципе, пересказать можно еще короче, одним предложением: студент убил старуху, а потом маялся, совесть заела, поэтому признался. «Если из тридцати учеников пятеро прочитают произведение в полном объеме, я считаю свой учительский долг выполненным, — говорит Людмила Евсикова. — Поверьте, сейчас очень сложно добиться даже такого результата». А чем меньше человек читает, тем он хуже говорит — это давно известно.
По мнению учителей ситуацию может поправить последовательная государственная политика, направленная на стимуляцию интереса к русскому языку. Например, в США есть бешено популярный среди школьников общенациональный телевизионный конкурс грамотности. А почему у нас из подобных передач есть только «Умники и умницы», непонятно.

А что Вы думаете по этому поводу?