Юбилеи, которые прошли незамеченными

В этом году исполнилось 40 лет со дня ввода войск военно-политического блока стран Варшавского договора в Чехословакию. Об этой акции спустя 40 лет российские газеты, за редким исключением, практически умолчали. О том, что послужило поводом для совершения военной акции, каковы её последствия, и как была воспринята эта акция у нас в стране и, в частности, городе Обнинске, автор излагает в данном очерке. Нельзя обойти умолчанием и события местного характера.
Также 40 лет тому назад в г. Обнинске была проведена так называемая политическая акция. Инакомыслие, сформировавшееся в Союзе во времена хрущёвской оттепели, нашедшее пристанище в некоторых научных коллективах города, жёсткой партийной метлой было локализовано и сметено на «мусорную свалку истории».

ФЭИ – очаг инакомыслия

Лето 1968 года. Градообразующее предприятие – Физико-энергетический институт живёт полнокровной творческой жизнью. Инженерно-конструкторские разработки реакторов на быстрых нейтронах получили практическое воплощение в виде БН-350. На выходе БН-600.
Однако кое-кто из научных сотрудников полагает и даже поговаривает, правда, у себя на кухне в узком кругу знакомых о стагнации, о том, что тематика института себя исчерпала и дальнейшее развитие реакторостроения – дело рук инженеров.
Вместе с тем успешно идут работы по оборонной и космической тематике. Теплофизический сектор – на подъёме. Будущий академик – руководитель сектора В.И. Субботин с тростью, размашистым шагом отмеряет километры вдоль реки Протвы. Его постоянно сопровождает кто-либо из научных сотрудников сектора. Это – один из приёмов Валерия Ивановича для мозговой проработки проблем, стоящих перед теплофизиками.

Утро обычного рабочего дня. По улицам города, его тротуарам, по тропам лесопарковых зон идут потоки отдохнувших, хорошо одетых сотрудников к первой и второй площадкам градообразующего предприятия. Идут научные сотрудники, механики, рабочие, служащие. Идут группами, парами. Обмениваются новостями, увлечённо рассказывают друг другу интересные истории. Путь от дома до проходной института расстоянием три-пять километров преодолевается на одном дыхании. Он даёт приличную физическую нагрузку перед тем, как сесть за свой стол или кульман.
О том, что в Союзе начало формироваться некое политическое инакомыслие, какая-то часть горожан знала или, если быть точным, имела представление. Целенаправленно на СССР велись передачи зарубежными «голосами»: «Голос Америки», «Би Би Си», «Немецкая волна». Их слушали в основном ночью. Однако ночь предназначена для сна. И те, кто жертвовал ночным временем, чтобы слушать эти передачи, которые, кстати, глушились, воспринимались чаще всего как субъекты с неадекватной психикой.
Горожан больше занимали дела личные: бытовые, семейные, карьерные. Некоторые из них нуждались в улучшении жилищных условий, так как проживали ещё в общежитиях или в коммунальных квартирах. Зарплата, хотя она и была несколько выше, чем в других НИИ города, всегда кажется меньшей, чем хотелось бы. Нужно было не только думать о диссертации, но и чтото предпринимать, делать. Кому – кандидатскую, а кому – и докторскую. Эти и другие проблемы, такие как семья, дети и – кусочек личной жизни: спорт, книга, театр или чтото другое, под завязку заполняли сознание адепта. Непонятная правозащитная деятельность диссидентов, коим подыгрывали западные «голоса», воспринималась большей частью сотрудников как некая блажь, попытка заявить о себе и своих непомерных амбициях.

После хрущёвской оттепели в некоторой части интеллигенции сформировалось критическое неприятие того, что происходит в стране. Этому способствовали авторитарное руководство страной, её милитаризация, жёсткая цензура, беспредел правовой системы, волюнтаризм вождей, или не воспринимавших, или не понимавших законов общественного развития. Преследование литераторов, «бульдозерная» выставка художников, другие внеправовые акты породили в стране диссидентство, самиздат, «кухонные» интересы и посиделки среди интеллигенции. Эти явления не обошли стороной и научное сообщество в городе Обнинске.
Активная научная работа, как правило, сопровождается активной общественной жизнью. Вопрос: является ли активная общественная работа той дверью, которая открывается для входа в жизнь политическую? Казалось бы, круг естественнонаучных интересов настолько обширен и увлекателен, что переключение интересов на гуманитарные – политические и философские, окололитературные и прочие будет только мешать и вносить путаницу в головы, так как тут совсем другая ментальность и другой круг интересов.
Вместе с тем, некоторая часть молодых и увлекающихся научных сотрудников Обнинских НИИ думала иначе. Общаясь со столичными коллегами, молодые люди вовлекались в самиздат, по возможности тиражировали запретное чтиво и, вольно или невольно, распространяли его. С другой стороны, гражданская активность неизбежно должна сопутствовать формированию гражданского общества, которое, так или иначе, оказывает влияние на политические процессы, происходящие в своей стране. А вот этого политическое руководство страны Советов допустить уже никак не могло. Казалось бы, в этом плане наиболее активными должны быть члены партии. Но не тут-то было. Партийные организации по предписанию вышестоящих партийных структур формировали и направляли в нужное русло политическую активность рядовых членов партии. В нужное – правящей партийной верхушке. И вот здесь, как говорится, была зарыта собака.
По своему образованию и интеллекту значительная часть общества видела и понимала неадекватность, мягко говоря, партийного и государственного руководства страной. Лозунги: «Партия и народ едины», «Коммунизм в СССР будет построен в 1980 году», «Учение Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина – единственно верное», «Слава КПСС» и прочая, подкреплённые жёсткими неконституционными актами к гражданам, критикующим всю эту нелепость, создавали условия для негласной оппозиции партийному руководству. Безусловно, в городе с высокой плотностью научнотехнической интеллигенции к остальной массе жителей, подобные настроения не могли обойти стороной некоторую часть наиболее активных учёных.

Научный сотрудник теоретического отдела ФЭИ, кандидат наук В.А. Павлинчук стал одним из инициаторов образования в городе Дома ученых. Он часто ездил в Москву, приглашал известных, как нынче говорят, шоуменов, литераторов и просто интересных людей выступить в Обнинске. И это ему удавалось. Став членом партии, он возглавил партийную ячейку теоретического отдела.
Будучи физиком-ядерщиком, Валерий Алексеевич знал хорошо историю создания атомной бомбы в США, знал историю вовлечённости известных учёных-физиков в эти работы, их политические реверансы к правящему руководству одной из ведущих держав мира до начала работ над бомбой и после завершения этих работ, и наверное, понимал роль и ответственность учёного за участие в политических процессах своей страны.
Дом учёных города приглашает посетить Обнинск литераторов: Тендрякова, Дудинцева, Некрича, Лакшина, Виноградова и других. Старшее поколение увлекалось их творчеством. Приглашались артисты из «Таганки». С неослабным интересом слушались песни В. Высоцкого. Некоторым из приглашённых задавались вопросы: «Согласны ли вы с приговором Синявскому и Даниэлю? Почему не публикуют А. Солженицына?» и другие аналогичные вопросы. Знало ли об этих процессах в научных коллективах города политическое руководство Обнинска, Калуги, Москвы? Безусловно, знало. Свой хлеб с маслом спецслужбы оправдывали. И, наверное, неплохо.

Изгнание «неверных»

В начале ноября 1967 года при горкоме КПСС создаётся комиссия, куда входят как представители горкома, так и партруководство ФЭИ. Я не буду называть их фамилии, так как смысловая задача очерка совсем в другом. Цель комиссии – выявить, как далеко в теоретическом отделе ФЭИ зашли антипартийные, диссидентские настроения, кто является их инициатором. Важно было выявить, что и кто способствует распространению этих настроений, самиздата в коллективах ФЭИ и других институтов?
В этом же месяце сотрудники отдела дают свои показания комиссии. На комиссии Валерий Алексеевич показал, что читал и самиздатскую литературу, и литературу, где даётся критическая оценка партийному руководству, так как считает коммунист должен знать, что происходит в стране. Однако другие фамилии тех, кто читал эти материалы, назвать отказался.

Разбор персонального дела В. Павлинчука в горкоме и обкоме КПСС затянулся. Научный руководитель института Лейпунский за это время встречался и беседовал с молодым кандидатом наук дважды. История страны и личная судьба АИЛа учила старому и доброму правилу: признаваться и каяться. Там ведь тоже люди. Они поймут и простят. Поэтому и совет Павлинчуку был однозначный: только раскаиваться, только просить прощения. На вопрос Валерия Павлинчука: «в чём я должен покаяться?» Александр Ильич только развёл руками.
В процессе разбора этого дела В. Павлинчук заболел, и родственники положили его в московскую больницу. Будучи, больным, Валерий Алексеевич отказался явиться на заседание бюро горкома, и его исключают из рядов КПСС. Затем следует лишение допуска к секретной работе, и отчисление из теоретического отдела. Не согласившись с решением бюро горкома, Павлинчук подаёт апелляцию в обком. Однако решение бюро обкома не состоялось. 31 июля 1968-го года Валерий Алексеевич Павлинчук скончался.

Безусловно, кончина Валерия Алексеевича увязывалась его родными, близкими и друзьями с его персональным делом и теми акциями, которые проводились партийными органами города и области по поводу этого персонального дела. Все понимали, во всяком случае – многие: сотрудники отдела, где работал Валерий Алексеевич, сотрудники других отделов, которые знали его, товарищи по совместной общественной работе в Доме учёных, да и многие другие жители города – осуществлена неоправданная жестокость партийных структур. Проводится жёсткое, бесцеремонное и неконституционное нарушение прав человека на свободу совести, на неприкосновенность его частной жизни, на свободу убеждений и свободу слова.
Родственники и друзья заказали у известного московского скульптора В.А.Сидура памятник на могилу покойного. Скульптор охотно согласился. Был создан макет: в полный рост фигура человека, предательски застреленного в спину. Однако по известным причинам от этого памятника родственникам пришлось отказаться.

Стоит ли задаваться вопросом, как повели себя в этом деле сотрудники от дела, в котором работал В. Павленчук? Мне известно не очень много. Доподлинно известно, что достойно, принципиально и честно вели себя Н. Работнов, Е. Гришанин и Ю. Соколов. Также доподлинно известно: Н. Работнов сообщил Лейпунскому, что группа ведущих физиков обращается к нему с прошением предоставить Павлинчуку работу теоретика, не требующую «допуска» и просил аудиенции для передачи письма. АИЛ Работнова не смог принять и бессилен был что-либо сделать, чтобы оставить Павлинчука в отделе. Вскоре после похорон В.А. Павлинчука последовали оргвыводы. Первый секретарь обкома А. Кандрёнков, никого не спрашивая и ни с кем не советуясь, назначает первым секретарём горкома своего человека – И.В. Новикова – ответственного и преданного солдата партии. Решение Кандрёнкова единодушно было поддержано горкомом. Ему поставлена задача: вытравить крамолу в институтах города, навести соответствующий порядок в партийных организациях.
Исключаются из рядов КПСС главный редактор газеты «Вперёд» М.Ю. Лохвицкий и доцент филиала МИФИ Р.Я. Левита. Ряд ведущих сотрудников института получают партийные и дисциплинарные взыскания. Некоторые ушли из ФЭИ, а некоторых «ушли». Затем следует и ликвидация самого теоротдела.

Аналогичные оргвыводы были осуществлены и в некоторых других институтах города. Так, в Институте Медицинской Радиологии лишают работы известного учёного-биолога Н.В. Тимофеева-Ресовского. Некоторые из сотрудников института подвергаются правовой и административной обструкции. Инакомыслию в городском сообществе был преподан предметный урок. Нет, тут не было «Анки пулемётчицы». Со стороны никого не приглашали. Всё делалось своими же сотрудниками и своими же «партайгеноссе».

Разгром «пражской весны»

1968 год в международном сообществе предстал как год «Пражской весны». Гражданам Чехословацкой Социалистической Республики никак не нравился тот социализм, который утвердился в стране после второй мировой войны. Новое руководство компартии, избранное на очередном Пленуме, заговорило о необходимости перемен, о «социализме с человеческим лицом». Реформы, разработанные партийной оппозицией, пришедшей к власти в Чехословакии, представляли собой некий синтез определённых принципов капитализма и социализма.
Правящий режим Советского Союза такого поворота событий допустить не мог. Нависла угроза не только раскола соцлагеря, но и существования самого режима. Политбюро и ЦК КПСС стали оказывать на руководство компартии Чехословакии давление, требуя стабилизировать ситуацию, прекратить антисоветскую и антисоциалистическую деятельность в стране. Над Чехословакией нависла угроза военного вторжения. Венгерский синдром напомнил о себе.
Неординарная ситуация, сложившаяся к августу 1968-го года в странах социалистического содружества, переплелась с судьбой как В. Павлинчука, так и других научных сотрудников г. Обнинска, обвиняемых в инакомыслии. Будучи уже тяжело больным и находясь на излечении в больнице, Валерий Алексеевич пишет открытое письмо А. Дубчеку. В своём письме он приветствует демократизацию в стране под руководством коммунистической партии Чехословакии.
Однако к этому времени в Генштабе уже была разработана «операция по наведению порядка в дружественной сопредельной стране». Вот почему «соответствующие органы» торопили партийное руководство города, особенно после похорон В. Павлинчука, вылившихся в сострадание граждан к умершему, навести порядок в парторганизациях. В ночь с 20 на 21 августа 1968 года войска стран Варшавского договора перешли границу Чехословакии. К утру танковая колонна войск Советской Армии, а за ней – механизированные подразделения Германской Демократической Республики вошли в Прагу.
Во главе колонны танков шла известная по Великой Отечественной войне 1 гвардейская Краснознамённая танковая армия. Армия-символ беспредельного мужества и отваги воинов-танкистов той, прошлой войны становится полицейским монстром, противостоящим свободомыслию в сопредельной стране. Редкие прохожие Праги останавливались, с удивлением и гневом смотрели на проходящие войска.
В феврале 2008-го года в Смоленске состоялась встреча ветеранов 1 ТА по случаю 65-летнего её юбилея. На встрече присутствовали практически все послевоенные командармы и их заместители. Было много приветствий, здравиц в честь «непобедимой и легендарной», но никем и слова не было сказано об этой позорной для страны и самой 1 ТА военной акции. 25 августа в 12 часов дня группа молодых людей собралась на Красной площади у Лобного места. Сгруппировавшись, они извлекли и развернули плакаты, на которых просматривались тексты с осуждением ввода союзных войск в братскую Чехословакию. Возле них толпились фоторепортёры иностранных агентств. Демонстрация была сидячей – всего восемь человек. Я перечислю их поимённо: Константин Бабицкий, Татьяна Баева, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Вадим Делоне, Владимир Делюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг.
На развёрнутых плакатах просматривались тексты: «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!» и другие. Вскоре их окружила группа плотных, физически крепких мужчин. Они оттеснили манифестантов к подошедшим легковым автомобилям, вынудили сесть в них, после чего машины уехали. Им в след щёлкали фотоаппараты иностранных корреспондентов.
На следующий день в некоторых центральных газетах появились сообщения о попытке группы отщепенцев устроить провокацию на Красной площади. В последующие дни в научных коллективах НИИ Обнинска, как и по всей стране, прошли митинги трудящихся в поддержку силовых мер, принятых правительством, по локализации иностранного вмешательства в дела братской Социалистической Чехословакии. Выступавшие на митингах граждане единодушно осуждали группу демонстрантов, собравшихся на Красной площади с провокационными плакатами.
Разгром «Пражской весны» стал началом конца социализма в Восточной Европе и в Советском Союзе. Если б только могли это предвидеть кремлёвские старцы?
В начале Великого поста 1653 года Патриарх Никон разослал по храмам Москвы наказ о введении новых церковных обрядов. Противник реформы протопоп Иоанн Неронов затворился в келье кремлёвского Чудова монастыря и неделю предавался непрестанной молитве. Современник тех событий протопоп Аввакум в «Житии» рассказывает, что молящемуся Иоанну был дан глас: «Время приспе страдания, подобает вам неослабно страдать!». Это грозное прорицание, вероятно, надолго определило судьбу не только старообрядчества, но и большей части народов России.

В. Вареник,
газета “Новая среда +”,
№10-2008