Новые реакторы ФЭИ

Смогут ли ученые Физико-­энергетического института в очередной раз изумить весь мир — об этом рассказывает директор института Андрей Говердовский.
То время, 10­-15 лет назад, когда ФЭИ влачил жалкое существование, в прошлом. Сейчас институт вновь играет одну из ключевых ролей в научной отрасли. Научных направлений, в которых Россия сохраняет мировое лидерство, не так много. Одно из них — физика реакторов на быстрых нейтронах. Именно быстрые реакторы должны стать основой энергетики страны через несколько десятилетий. Разработки в этой области ведутся в Обнинске. И вскоре должно произойти выдающееся для нашей страны событие — физический пуск реактора БН-­800 на Белоярской АЭС. Обнинские физики шли к этому очень долго. Принципиальная схема этого реактора появилась еще в 60-­е годы, проект был готов в начале 80-­х, ну а дальше понятно что — Чернобыль, перестройка, новые экономические отношения и кризис атомной отрасли — не строилось ничего. Сейчас ситуация принципиально иная — государство сделало ставку на развитие ядерной энергетики. И ФЭИ отведена роль генератора идей этого процесса. О сегодняшнем дне института и будущих разработках рассказывает директор ФЭИ, доктор физмат­ наук Андрей Александрович Говердовский.

Корр. БН-­800 готов к физическому пуску?

Говердовский. Идут последние приготовления. Многие наши сотрудники сейчас в командировке — идет серьезная совместная работа с сотрудниками Белоярской АЭС. БН­-800 — это первый ядерный мега-проект страны с советских времен, совершенно новый реактор. Его физический пуск мы воспринимаем, как начало новой эры в ядерной энергетике. И мы, как и наши коллеги, рассчитываем на то, что президент лично объявит о старте этой эры.

Корр. Не получится ли, как с научной библиотекой МГУ — Путин ленточку перерезал, а библиотека начала работать года через три?

Говердовский. Реактор — это не библиотека. Если вы загрузили в него топливо и произвели физический пуск, то начинаются необратимые процессы. Поэтому и энергетический пуск обязательно состоится в 2014 году. Это неизбежно.

Корр. Лет пять назад обещали, что это произойдет в 2012 году. Как всегда, не хватило денег?

Говердовский. Вопрос не в деньгах, а в качественной реализации проекта. Мы очень давно не строили реакторы. Научная составляющая проектов такого масштаба должна быть такой, чтобы было что строить потом. Поэтому если сроки сдвигались, то из-­за необходимости обеспечить надлежащее качество. Уверен, что создание и пуск следующих реакторов займет меньше времени. Денег же было достаточно.

Корр. Несколько лет назад было заявлено, что в ФЭИ построят новый исследовательский реактор МБИР. И как?

Говердовский. МБИР — это многоцелевой быстрый исследовательский реактор. Он строится в рамках федеральной целевой программы «Новые энерготехнологии» и, по идее, должен заменить БОР­-60. В конце концов, его решили перенести в НИИАР, в Димитровград. Насколько мне известно, проектно-­конструкторские работы находятся на стадии завершения. А наш институт выступает в роли научного руководителя строительства. И все­-таки жаль, что этого реактора в ФЭИ не будет. Как сказал один наш профессор на ученом совете: «ФЭИ без реактора, как воробьи без перьев». Но мы считаем, что науку можно делать и «на выезде». В некотором смысле, это даже удобно — в Обнинске мы концентрируемся на теоретических вопросах, а эксперименты, требующие высоких энергий, осуществляем совместно с нашими коллегами, консолидируя таким образом работу нескольких научных институтов.

Корр. Заявлялось, что в ближайшие 20 лет в России будет построено несколько новых энергоблоков на быстрых нейтронах. Какова роль ФЭИ в этой программе?

Говердовский. Мы работаем над проектами реакторов с металлическим теплоносителем. Один из них — БРЕСТ, быстрый реактор со свинцовым теплоносителем средней мощности 300 мВт. Я считаю, что построить его без научного руководства ФЭИ невозможно. И второй реактор — это БН­-1200, очень мощная машина, хорошо обоснованная. Именно этому типу реактора отводится ведущая роль в реализации программы — ему предстоит стать одним из базовых в энергосистеме страны. Многие конструкторские решения мы основывали, учитывая гигантский опыт эксплуатации его предшественника БН­-600. Такого опыта нет ни у кого в мире — быстрый реактор безаварийно работает уже 43 года. А БН­-1200 более современный.

Корр. Насколько известно, существует эскизный проект еще более мощного БН­-1800.

Говердовский. Я процитирую покойного академика Субботина: «Гигантомания никогда не приводит к успеху. Давайте попробуем сначала БН-­800, потом БН­-1200. А 1800 мВт — это уже чрезмерно». Может, такие гигантские реакторы не очень-­то и нужны? Может, лучше поставить два БН­-1200, чем один БН­-1800? Вероятно, это будет более выгодно экономически.

Корр. О космосе. Правда ли, что ФЭИ разрабатывает проект ядерной энергетической установки для пилотируемого корабля, который полетит на Марс?

Говердовский. Отчасти. Для марсианского пилотируемого корабля источник энергии определен — ядерный реактор мегаваттной мощности. Его разработка — это серьезная большая работа, ею занято несколько институтов, в том числе и мы. Наш научный вклад в проект — это элементы топливных сборок уникальных конструкций и параметров. Скажу, что мы умеем это делать. На эту разработку отведено 5 лет.

Корр. В 50­-70­е годы ученые ФЭИ получили несколько Ленинских и Государственных премий, высших наград СССР в науке. С тех пор — тишина. Есть ли шансы получить Государственную премию в ближайшее время?

Говердовский. Бесспорно, у нас есть достижения, заслуживающие внимания. Например, разработка реактора СВБР-­100 со свинцово­-висмутовым теплоносителем. Это уникальная машина малой мощности, очень надежная и безопасная. Планируется использование этого реактора в восточных регионах страны в основном для нужд алюминиевой промышленности. Когда завершим эту работу, обязательно будем выдвигать наших людей на Государственную премию.

Корр. В ближайшие десять лет ФЭИ удивит мир чем­-то новым и потрясающим?

Говердовский. У нас есть идея принципиально нового реактора, который еще надо построить. Нигде в мире подобного не существует. Это подкритический реактор, управляемый ускорителем. На нем разгонная авария принципиально невозможна, и явления, подобные чернобыльским и фукусимским, исключаются. Более того, это реактор без тепловыделяющих элементов. На Западе такая идея тоже популярна, но до реализации она далека. Если госкорпорация «Росатом» одобрит нашу идею, мы получим возможность построить в Обнинске первый в мире подкритический реактор мегаваттной мощности. Думаю, за пять лет справились бы. И тогда обгоним Харьковский физико­-технический институт, где Украина вместе с США немного похожую вещь уже делают. Но мы можем быть первыми. А потом потребуется еще лет 30­-40, чтобы подкритический реактор довести до промышленного образца. Он станет намного дешевле существующих промышленных реакторов. Это проект для молодых ученых, и называется он красиво «ЖАСМИН» — жидко-­солевой многофункциональный, инновационный.

Корр. Кстати, о молодых. Происходит ли омоложение кадров в ФЭИ?

Говердовский. У нас сейчас достаточно высокая средняя зарплата, вдвое выше, чем в среднем по региону. Такие деньги привлекают молодых специалистов. Мы уже забыли, что такое кадровый голод. Но стараемся отбирать лучших из лучших — инженеры, физики, математики, программисты нового поколения — это перспектива института на долгие годы.

WhiteSands Treatment Center